Наконец-то. Ты жесток по–настоящему, теперь верю. А свобода, тут ты точен — преодоление смерти, по-другому никак. Кстати, об этом Мамардашвили в своих лекциях еще говорил.Станислав Лебедев
Наконец-то. Ты жесток по–настоящему, теперь верю. А свобода, тут ты точен — преодоление смерти, по-другому никак. Кстати, об этом Мамардашвили в своих лекциях еще говорил.