В субботу снимали «Район тьмы» на дороге у храма. Ну, дорога. Такая локация. Храм не в кадре. Он подальше. Снимаем. Спокойно. А по дороге едут машины, изредка, делаем перекрытие. Ставим двух человек перед группой и за группой — обычное дело, всегда так делаем. На дубль наши «локапы» встают на дорогу и просят водителей, по моему настоянию, просят крайне вежливо и аккуратно, буквально минутку подождать. Никто из водителей не против, постоять реально 2-3 минуты не есть проблема. Многие откликаются на просьбу заглушить двигатель. Редко, но бывают исключения, когда за рулем псих, дурак или злой уебок, того не остановишь, ну ок, 5 человек группы подождет, актеры на морозе, я молчу, мысленно разбивая его башку об унитаз, но молчу. Бывает. Редко. Но! В этот раз мы снимали у храма, в Подмосковье, а потому ситуация была опасная. Первой машиной, которая обматерила локапа и рванула чуть ли не в кадр, чуть не сбив актрису, была… Из нее вылетела женщина в платке с безумными глазами и набросилась на меня:
— Эй, ты! Ты! Слышишь, ты! А?! Иди сюда! Сюда иди!, — ревела скромная женщина с кроткими, налитыми кровью глазами, — Я настоятельница храма! Да, вот этого! Быстро убирайтесь отсюда все вон! Быстро убрать все машины! Быстро!
Я несколько раз извинился, и пообещал убрать машины, и мы убрали часть машин, я понимал, что если мы не повинуемся, нас эти церковники просто сожгут на хуй, распнут, будут выдирать нам ногти и колесовать. Я давно их знаю. Этих, в платках, всесильных. Локация у нас была оплачена, из моих, из кармана, поэтому нас не выгнали, иначе было бы хуже.
Вторая машина была набита такими же людьми в платках, они набросились на локапа (нашего друга, помогающего нам безвозмездно вот уже которую съемку), набросились, стали орать, а на просьбу подождать две минуты, настолько озверели, что чуть его не сшибли, они орали:
— Мы на службу едем! На службу! Понимаешь ты это, а? Быстро уйди с дороги, тварь! Мы ждать не будем! Мы молиться едем!
Да, именно так, что-то вроде того: «Едем богу молиться, добродетель совершать, а потому если ты, тварь, не уйдешь, собьем тебя на хуй!»
Мы пропустили их и извинились. Такие люди. Помолимся за спасение их всей съемочной группой. И да бог им судья. Аминь. Полный аминь.
— Эй, ты! Ты! Слышишь, ты! А?! Иди сюда! Сюда иди!, — ревела скромная женщина с кроткими, налитыми кровью глазами, — Я настоятельница храма! Да, вот этого! Быстро убирайтесь отсюда все вон! Быстро убрать все машины! Быстро!
Я несколько раз извинился, и пообещал убрать машины, и мы убрали часть машин, я понимал, что если мы не повинуемся, нас эти церковники просто сожгут на хуй, распнут, будут выдирать нам ногти и колесовать. Я давно их знаю. Этих, в платках, всесильных. Локация у нас была оплачена, из моих, из кармана, поэтому нас не выгнали, иначе было бы хуже.
Вторая машина была набита такими же людьми в платках, они набросились на локапа (нашего друга, помогающего нам безвозмездно вот уже которую съемку), набросились, стали орать, а на просьбу подождать две минуты, настолько озверели, что чуть его не сшибли, они орали:
— Мы на службу едем! На службу! Понимаешь ты это, а? Быстро уйди с дороги, тварь! Мы ждать не будем! Мы молиться едем!
Да, именно так, что-то вроде того: «Едем богу молиться, добродетель совершать, а потому если ты, тварь, не уйдешь, собьем тебя на хуй!»
Мы пропустили их и извинились. Такие люди. Помолимся за спасение их всей съемочной группой. И да бог им судья. Аминь. Полный аминь.
